Опубликовано: Мысли С.Л.Рубинштейна о существовании и восприятии как методологическое основание психологии цвета // Развитие аэрокосмических знаний в ХХI веке: Первая всероссийская молодежная научно-практическая конференция 7-8 апреля 2001 г. Ульяновск, 2001. С. 29-31.

П.В.Яньшин (СамГПУ)

Мысли С.Л. Рубинштейна о существовании и восприятии как методологическое основание психологии цвета.

В этом докладе мы обоснуем тезис о цвете как о предметном качестве объектов объективной реальности. За отправную точку мы берем два тезиса из «Проблем общей психологии» (М., 1973):

1.     «Данность сущего в другом (представленность, отраженность) и другого в этом – это характеристика существования не только человека, это общая характеристика всего сущего» (стр. 280). «…Существовать – это действовать и подвергаться воздействиям, взаимодействовать и быть действительным, т.е. действенным» (стр. 279).

2.     Только там, где, в частности, ощущения берутся в таком аспекте, как отражение качеств вещей, опосредованное деятельностью органов чувств, а не только как функция этих органов, мы переходим от физиологии органов чувств к собственно психологическому изучению ощущений (и восприятий). Только изучая, например, восприятие цвета вещей, можно дать действительно психологическую… трактовку ощущения цвета» (стр. 93).

Соединенные воедино, в совокупности с неопровержимыми фактами воздействия цвета на физиологическое и эмоциональное состояние человека, эти тезисы побуждают нас отнести цвет к феноменом объективной действительности. Это значит, что «на другом полюсе» восприятия, по выражению С.Л. Рубинштейна, стоит не «совокупность рецепторов», а конкретный воспринимающий субъект, человек как целое. Цвет «адресован» не только глазу, но – целостному субъекту. И только так цвет может быть введен в предметную область психологии.

Этот тезис входит в явное противоречие как с определением цвета, данным И. Ньютоном, так и с естественно-научной механистической парадигмой в целом. Основой ньютоновской концепции служит гипотеза о составной природе света, состоящего из цветных лучей; эти лучи обладают собственными «соприродными свету» качествами, которые не имеют отношения к иным природным (материальным) объектам (Койре А., 1985). В дальнейшем это представление было развито в концепцию, жестко связывающую цветовое ощущение с энергией (частотой, длиной волны) участка видимого спектра, безотносительно к тем объектам, «на которых» нам представлен цвет в естественных условиях восприятия. Вопрос об  онтологической сущности цвета был подменен вопросом о физических причинах цветового ощущения. В результате вместо поиска ответа на вопрос о значении («экологической осмысленности») цветового восприятия для человека, изучения психологической структуры цветовых образов, физиологическая оптика занялась поиском характеристик волнового спектра, соответствующих цветовому ощущению. Психологическая проблема была подменена частной физической моделью.

Это нельзя признать методологически адекватным. Во-первых, физическая механистическая модель, изолирует объект познания от познающего субъекта. В рамках этой парадигмы ощущения, в том числе и цветовые, не могут обладать объективными значениями (что вскрывает агностические философские установки классических представлений о цвете). Во-вторых, сама ньютоновская модель мира в настоящий момент признается фрагментарной, частичной (Свасьян, 1983; Капра 1994; Де Шарден,1987) и не объясняет ряда физических фактов (напр., спектрографии и хроматографии).

Альтернативой механистической парадигме должна стать гуманитарная. Она состоит в признании единства целостного субъекта, когда перцептивные процессы не изолируют, а объединяют эти «полюса» друг с другом: «данность сущего в другом и другого в этом»! Следовательно, закономерности функционирования цветового анализатора отражают объективные закономерности разноцветного мира. Это объясняет семантическую неоднородность цветов, их способность закономерно модифицировать психосоматический статус индивида. В гуманитарной парадигме на смену механическим причинно-следственным связям как средство объяснения приходят семантические взаимосвязи. От сюда - тезис об осмысленности цвета как средства познания мира.

Следствием является рассмотрение цвета как естественного семантического объекта (естественного знака), а процесса восприятия цвета - как сложно иерархизированного процесса интерпретации образа как «высказывания о мире» (В.Ф.Петренко, 1976). Это диктует задачу изучения семантической структуры цветового образа, построение его семантической модели, что предполагает существование специфической категориальной системы и  специфический тип значений, ее образующих.

Отличительный признак таких значений - «вплетенность» в чувственную ткань психического образа, т.е. непосредственная данность субъекту. А главная особенность цветов как знаков – слитность плана выражения, формы, и плана содержания (В.Ф.Петренко), или объема и содержания одно «смысловое изваяние»( А.Ф. Лосев). Следовательно, категориальные структуры, классифицирующие цвета, сами же и являются «означаемым» цветового образа. Весь спектр реакций на цвет – физиологических, эмоциональных, поведенческих, интеллектуальных и т.п. при условии их константности в специфических контекстах и представляет собой искомое содержание цветового значения. Это определяет и стратегию построения исследования устойчивых семантических проекций цвета в различные категориальные контексты.

Вместе с тем, как показывает опыт (И.В.Гёте, И.Иттен, В.Кандинский, Л. Де Хербо и др.) понимание психологического содержания конкретного цвета – не реактивный, а сложный активный процесс переживания. Выявление символического содержания цвета - результат сотворчества человека и Природы. В этом сотворчестве человек  выступает как познающий субъект и творящий художник.